О чём пели и как разговаривали люди из Ласкино

Обские напевы селькупов Нарымского края, с. 31.
О чём пели и как разговаривали люди из Ласкино

Дружно и весело жили мои соплеменники в юртах Ласкиных парабельского района Томской области. Колхозную контору, магазин, клуб, школу, дома для сельчан строили всей деревней – такая помощь называлась

помочь

пӓлдэмбэгу

В заготовке дров и сена на зиму для скота участвовали даже дети. Когда в Ласкино впервые пришёл маленький пароход «Красный чум» из Новосибирска, привезли фильм про Чапаева. Каждый принёс для себя скамейки, табуретки, чурки, стулья. Чинно все расселись возле большого экрана, с интересом наблюдали за происходящим. Но когда побежала конница – взрослые и дети упали с сидений на землю, испугались, думали, что лошади их затопчут. Когда Чапаев плыл через реку, все кричали, чтобы плыл побыстрей!
Мой отец – Тузаков Пётр Никифорович (1895 или 1897г.р.) был рыбак. Всю жизнь до женитьбы на моей русской матери Константиновой Евдокии Константиновне (1913 г. р.) – он обходился без бани. После женитьбы они поехали в д. Некрасово к её старшему брату в гости на праздник. Пётр Никифорович впервые побывал в бане со своим шурином Ильёй Константиновичем, директором смолокурного завода д. Некрасово. Он зашёл в баню, сел на скамейку, не раздеваясь, в чирках, в фуфайке, в шапке и покуривал самосад.
Уговаривал Илья Константинович его раздеться, а он говорит: «А зачем? Я, паря, однако, и так хорошо прогрелся!» Шурин помылся, ушёл и сказал: «Иди, Дуняша, сама с ним разбирайся!» Пришла моя мама, стала учить его мыться и париться. Отцу очень понравилось, когда она его стала стегать веником. И когда они приехали домой в д. Невальцево, Пётр Никифорович Тузаков построил свою баню по-чёрному.
Мой брат Иван (1932 г. р.) напевал частушки, которые начинались со слова «паря»:

– Паря по сено поехал, паря за угол задел.

Ӱрге нӱҗетко квэсса, ӱрге мада лаӷалҗимбат.

Слово «паря» было обращением ко всем людям. Многие односельчане обращались так ко всем.
Мой племянник Саша Тузаков сочинял и пел частушки нескладушки:

– Ходят по земле селькупы – люди называются…

Ҷаҗэмбадэт ҷвэҷэгэт чумэлӷула – ӄулатко квэрэмбадэт.

Другой мой родственник Михаил, муж моей племянницы, сочинил:
– На Полое я живу, подолом ершей ловлю,
Приходите ко мне гости – остяколой угощу!
Михаил говорил, что есть напитки пепси-кола, кока-кола, а у селькупов будет остякола!
Так случилось, что события моей семьи совпали с историческими событиями в стране. Я родилась в 1941 году перед Великой Отечественной Войной. В 1941 году забрали на войну моего брата Алипа (1924 г.р.), а отца, Петра Никифоровича – в труд армию в г. Киселёвск.
В 1945 году вернулся с войны брат Алип с многочисленными медалями. Он служил в разведке и дошёл до Австрии, а отец П. Н. Тузаков пропал без вести.
Многие селькупы до конца не приняли христианства. Один большой Бог им был не понятен и не близок. У древних жителей и лес, и река, и огонь имели своих покровителей. Им и поклонялись, чтобы жить в достатке. Добрым началом являлось божество Ном, олицетворявшее небо. Злое начало представлял дух Лоз, обитающий под землёй. Лоз имел множество духов-помощников, которые, «как ветер», проникали в тело человека через кожу и вызывали болезни, поедая тот или иной орган.
Селькупы почитали

дух-хозяин леса	Ма́җел лоз
хозяин воды	Ӱткэл лоз

Чтобы обеспечить успех в промысле, люди им приносили жертвы.<bṙ> Селькупы – коренные жители Приобья. Коренные – от слова "корень". Без корней не вырастет и не станет плодоносным ни одно дерево. Однако сейчас мир изменился. Изменились и селькупы. Изменились и все другие народы на земле. Никто не остался прежним.
Много веков назад в Нарымском крае, в стране шумящих сосен и елей, в краю лесных озёр, болот и рек сложил селькупский народ свои песни, легенды, предания, сказания и передавал их из поколения в поколение. Рыбаки и охотники вспоминали их у ночного костра, селькупские женщины, качая зыбку (чо́боп), пели колыбельные песни или напевали песни, сидя за прялкой (ча́утэ), а деды своим внукам рассказывали сказки и легенды про богатырей.

зыбка	чо́боп
прялка	ча́утэ

Можно много говорить о том, почему селькупы перестали вдруг общаться на родном языке, помнить сказки, петь частушки и песни, передавать информацию от дедов к внукам, но причиной послужили ряд событий, которые сильно коснулись и наших приобских селькупов:
Селькупский язык изучали до Великой Отечественной войны в специальных интернатах для народов Севера. Например, в Каргасокском районе в п. Напас по букварю, изданном на латинице Прокофьевыми на одном северном диалекте. Мой брат Алип Петрович изучал язык и свободно разговаривал дома, учил языку мою мать – она была русская, из Казани.
Во время Великой Отечественной войны очень многие селькупы мужчины погибли, вернулись только несколько человек. После войны изучение родного языка в школах прекратилось, и в Ласкинской начальной школе, так же как в других школах, уже не изучали селькупский язык, несмотря на то, что был учитель Иженбин Андрей Илларионович, который в совершенстве знал свой родной язык. Только в тех семьях разговаривали на своём родном языке, где оба родителя были селькупами.
Иногда русские женщины, вышедшие замуж за остяков, начинали разговаривать на селькупском языке. Так, в Парабели могла говорить по-селькупски Саиспаева Платонида Ивановна, в Ласкино – моя мама Тузакова Евдокия Константиновна.
В Новосельцевском интернате народов Севера языком владели только Таисья Саиспаева (дочь Аксиньи Александровны Саиспаевой) и Ирина Малькова. Многие ребята во время учебы в интернате интересовались, как назвать то или иное слово по-селькупски, но свободно говорить уже не могли. По этим причинам и прервалась связь поколений.
Нам нравится наш родной язык, язык наших предков, мы хотим сохранить его в сказаниях и песнях. Активно ведётся работа в этом плане, и она имеет определённый успех. Парабельцы (потомки селькупов и русские) иногда здороваются по-селькупски, говорят:

Привет, друг!

Торова, лӓга!

Молодёжь с удовольствием танцует наши танцы и поёт наши песни. В прошлом каждая веточка в лесу, каждая травинка хранила предания седой старины. Эти сказки, легенды, песни летели на стреле охотниц из лука, они разбегались в шуме речных волн, о них звенели птичьи голоса.
Многим из нас посчастливилось застать в живых удивительных стариков – носителей селькупского живого языка и фольклора. Жил на Парбах на реке Оби, недалеко от д. Ласкино Парабельского района, Егор Егорович, по метрикам Георгий Георгиевич, Тагаев (1892–1971), который не играл на музыкальном инструменте и не пел песен. Он был селькупский сказочник. А еще он был знахарем, так как мог лечить людей. По воспоминаниям Татьяны Тузаковой (Захаровой) (1953 г.р.), которая в 1958-1959 годы слушала его сказки, он рассказывал так образно, что создавалось ощущение, будто слушатели все рассказываемые события видели своими глазами. Более того, сами были действующими лицами. Уже и её нет в живых, спросить о том, какими были эти сказки, не у кого. Однажды в нашей семье потерялась корова. Искали целую неделю. Пришёл в гости Егор Егорович. Сидя на табуретке и куря махорку, спокойно так сказал: «Я завтра пойду брать черёмуху и пригоню вашу корову». Действительно, вечером идёт Егор Егорович, а Чернушка шагает сзади него. Дал прутик и сказал, чтоб поставили в уголок – будет корова всегда приходить домой. И в самом деле, после этого случая Чернушка всегда после пастбища приходила домой!
Тагаев Егор Егорович обладал большой жизненной энергией, даром предвидения, общался с духами. Никто не знает, как он умер. Ушёл в лес, его нашли через год, когда растаял снег, на 9-ом километре.
Еще одна удивительная исполнительница жила в Ласкино (Квэ́рэлэд) вместе со своей дочерью Агрофеной (Агре́) и внуком Семеном (Само́ка) – это бабушка Мадо́ (аҗӱка Мадо́).

Ласкино	Квэ́рэлэд
Агрофена	Агре́
Семеном	Само́ка
бабушка Мадо́	аҗӱка Мадо́

Она была весёлая, озорная, приветливая. Делала кавалозов (маленьких деревянных идолов), разговаривала с ними, просила здоровья, благополучия для людей, носила их в кузовке, когда ездила на рыбалку. Если кавалозы ей не помогали на промысле, она бросала их в печку и делала новые. Раньше почти каждая семья хранила на священном месте в берестяных туесках деревянных кукол-духов, посредников между людьми и богами.
Аҗӱка Мадо лечила людей, особенно детей. Она всё время пела частушки, для Ласкинских ребятишек устраивала представления. Посередине улицы натягивала рыбацкую сеть, кидала как-то незаметно для нас живую рыбу в сеть, а дети выбирали её и несли домой. Как она это делала? Осталось до сих пор загадкой. Аҗӱка Мадо́ знала много частушек. Например, она пела такие:

А я – бабушка Мадо	Ми́нан альҗига́ Мадо́
Трубочку курила	Нэӄӄылбадэт ӄанҗэп
В обласочке ездила	Кыба андхе ҷаҗимбы
Рыбу добывала	Квэлылап квадэшпы
В лес по ягоды ходила	Ҷобортко маҗӧнд кваяшпы
Кавалоз с собой носила	Кавалозлап тадырбат
Там им молилась	Начат табла номтэмбы
Людям здоровья просила	Ӄулан челомар мадырныт

Как разговаривали наши старики:
Многие выражения селькупов известны местным русским жителям, например: – «Остяк тушурочку нашёл» (Тужурочка – мужская куртка)
По преданию селькупы в давние времена редко мылись в бане. Отсюда пошел анекдот, что после мытья в бане «Остяк тушурочка нашёл» (Остяк тужурочку нашёл).
Выражение «остяк тушурочка нашел» известно и сейчас. Оно получило иной, более глубокий, смысл. Так говорят, когда хотят сказать о каком-то чуде. В 1990-е годы у меня появилась такая частушка:

Мы – нарымские селькупы	Ми – ӄваҷэл чумэлӷула
И в Нарыме мы живем	Ай Кваҷогэт ми варгаут
Всем народом пойдем в баню	Вес чумэлгула вкелут панян
Может, юрты мы найдем	Может, мадлап ми комблаут

Поводом послужила перестройка и мечта нашего народа о прекрасном будущем, чтобы у каждого селькупа осуществились его желания и своё предназначение в жизни.
Одна палка, две струны – я хозяин всей тайги - Отин палка, тва струна – я хосяин вся тайкa
Эта фраза широко известна и применима была ко многим народам бывшего СССР – казахам, киргизам, корейцам и т.п.; в Нарымском крае её считают относящейся к остякам. Это выражение мы знали с детства.
– «Плёс етем – трупка курим» (плёсом едем – трубку курим);
Это выражение бабушки Мадо из деревни Ласкино, так она пела. – «Лесом ету, лес пою, пурунтук сельпо стаю» (Лесом еду, про лес пою, бурундуков в сельпо сдаю).
Так пела Груня Мазотова, которая работала почтальоном в д. Ласкино.

Наши старики и старухи так разговаривали.

Ми аралҗигала ай паялҗигала ныльҗик и кадэшпэӽадэт.

Ирина Коробейникова, Вера Тузакова