Латта́р / Покойник

Сказки и рассказы селькупки Ирины. Книга 2, с. 10.
Латта́р / Покойник Рассказчик: Сербин Василий Филимонович Записала: Пелих Г.И. Время и место записи: лето 1951 г., ю. Тайные, р. Кеть Опубликовано: Пелих Г.И. Происхождение селькупов. Томск, 1972. С. 327-329

Чомбе́к / По строкам

Уго́т ми́нан ка́гала кунда́ӄӄэт э̄дэутэ э̄ӽат.	Раньше у нас кладбища далеко от посёлков были.
Ми ара́лҗэгала кунда́ӄӄэт паӄӄле́шпыӽат.	Наши старики далеко хоронили.
Ā кунда́ӄӄэт табла́ паӄӄле́шпыгу ларымбыӽа́дэт.	Близко они боялись хоронить.
Уго́т ӄа́йлда латта́рла э̄ӽат, табла́ ка́гаутэ важэ́шпыӽадэт — на́тко табла́п и ларэмбэӽа́дэт.	Раньше какие-то чудовища бывали, они из могил вставали — вот их и боялись.
Ныльҗи́ латта́рлаутэ э̄җембадэт на ӄу́ла, ӄод ӄышкле́шпэдэл ӄу́мба а́ли на ӄу́ла, ӄо́дып паӄӄле́шпыӽат ā фаӈ, ӄо́штэл ҷвэ́ҷэӷэт.	Такими чудовищами делались те люди, кто проклятым умер, или те люди, кого хоронят неправильно, на плохом месте.
Таб хош ӄа́йгыт ӄу́шпа — паӄӄле́шпыгу на́дэ онҗ ҷвэ́ҷэӷэт.	Он хоть где помирает — хоронить надо на своём месте.
Ныльҗи́ латта́р оӄӄэрни̇́иппа́ элле́ вандо́ӽе.	Такой покойник всегда лежит исподь лицом.
Табэна́н э̄җешпыӽат варг тэ́вла.	У него появлялись большие клыки.
Табла́ ӄу́лап аве́шпыӽат.	Они людей ели.
Ло́зла — табла́ и э̄ят латта́рла.	Лозы — они есть покойники.
Таве́к тав о́ӄӄэр ҷэ́нҗэп кадле́бе.	Вот одну быль расскажу.
Ма́җел ӄу́ла ӄвэ́саӷ маҗӧ́нд.	Охотники ушли на охоту в тайгу.
Тӧ́ӽат маҗӧ́нд, нача́т ҷы́рлап ҷоҷэмба́дэт.	Пришли в тайгу, там ловушки поставили.
Табла́ тэт э̄ӽат, вес варгыӽа́дэт о́ӄӄэр ста́нӷэт.	Их было четверо, все жили в одном стану.
О́ӄӄэр ма́җел ӄуп ку́мба.	Один охотник умер.
Кыгыӽа́дэт та́бэп нынд чунд паӄӄэлгу́.	Решили его здесь в землю закопать.
«Кунда́ӄӄэт ā ӱглешплай!» — ҷэ́нҷат. ́	«Далеко не потащим!» — говорят.
Та́бэт ӱрге́ ҷэ́нҷа: «На́да ӱглешпэгу ́ нянэ́. Кужа́т ти̇ ā кыга́лт — мат пялга́лк ӱглешплебе. Кана́ла э̄ят».	Его товарищ говорит: «Надо тащить вперёд. Если вы не хотите — я один утащу. Собаки есть».
Табла́ ундо́ ко́чек кватпа́дэт ма́җел ху́рулап.	Они уже много зверей добыли.
Ӄвэ́ссат то и́гу ҷы́рлап.	Пошли снимать ловушки.
«Тат манэмбле́нд латта́рланд, каче́ ми манэмбла́ут, а тат ӄвэ́лендэ маҗӧ́нд ниӈгыгу́ онҗ ҷы́рлап ай та́бэт (латта́рт)» — ҷэ́нҷат.	«Ты смотри за покойником, потом мы смотреть будем, а ты пойдёшь и снимешь ловушки свои и его (покойника)».
Ны́льҗик и ме́мбадэт.	Так и сделали.
Шэдэмҗе́л че́лӷэт карт ӱрге́ ӄвэ́нба маҗӧ́нд, а на шэдэӷу́т калымба́т.	На другой день утром товарищ пошёл в тайгу, а те двое остались.
Омби́ таб ӄвэ́нба, на шэдэӷу́т таӄӄэлба́дэт вес табе́лат ко́блап ай ӄвэ́ссаӷ.	Только он отошёл, те двое собрали всю пушнину и ушли.
Онҗ, латта́рт, та́бэт ӱрге́л табе́лат ко́блап таӄӄэлба́дэт ай ӄвэ́саӷ, кана́лап и́ӽадэт.	Свою, покойника, его товарища пушнину собрали и ушли, собак взяли.
Ӱрге́ тӧ́мба ӱдот чвэ́ссе, манэмба́ — ӱрге́лат ча́ӈгва, табе́ла ча́ӈгва, латта́р пялга́лк иппа́.	Товарищ пришёл поздно вечером назад, смотрит — товарищей нет, белок нет, один покойник лежит.
Шэ́кэгу калымба́.	Ночевать остался.
«Мат латта́рэп хугулҗэ́ ӱголлебе», — онэ́нҗэгэнд ҷэ́нҷа таб.	«Я покойника домой утащу», — сам себе говорит он.
Тӱп ме́мбат, чайм пярҷэ́шпа, таб омнэмба́ чайм ӱдэгу́.	Костёр развёл, чай закипает, он сел чай пить.
Омби́ латта́р омдэ́шпа.	Вдруг покойник садится.
Парква́ таб: «Тат ӄайко́ ма́шэк кыча́лҗэшпанд?»	Кричит он: «Ты пошто меня пугаешь?»
Манэмба́ — табэна́н варг тэ́вла оромба́дэт.	Смотрит — у него клыки выросли.
Латта́р ҷэ́нҷа: «Тат ма́шэк аӽа́ ларымбе́ш, мат важэмба́к тассэ́ кулва́тпэгу.	Покойник говорит: «Ты меня не бойся, я поднялся с тобой говорить.
Чайм ӱдэ́шплел. Чайм ӱдле́ндэ, мат маҗӧ́нд ӄвэ́лаге».	Давай пей чай. Чаю напьёшься, я на охоту пойду».
Важэмба́ латта́р то́льҗьлан ай ӄвэ́сса, ӄанду́к орху́л мярг пу́эт.	Встал покойник на лыжи и ушёл, как сильный ветер подул.
Ӄарт тӧ́мба, ӄа́йда хаҷме́л ӄэ́лбат стан кӧ́ӷэт.	Утром рано пришёл, что-то тяжёлое бросил около стана.
«Ти̇ ниӈгле́шпет ко́блап, хе́лал че́лӷэт тэ́ка хе́мелла».	«Теперь снимай шкуры, на целый день тебе хватит».
Ай латта́рӽе э̄җемба.	Опять покойником сделался.
Шэдэмҗе́л пе́тӄэт таб ай ква́тпат ко́блап.	На вторую ночь он опять добыл пушнины.
Каче́ ҷэ́нҷа: «Тапче́л тат ӄвэ́лендэ хугулҗэ́, та́дрет вес ко́блап ай ма́шэк».	Потом говорит: «Сегодня пойдёшь домой, унеси шкуры и меня».
Таб ӱголбат.	Он тащит.
Кана́лат ча́ӈгва.	Собак нет.
Хаҷме́к, оӄӄорле́ ныӈга́, фэ́шкэлҗэмба.	Тяжело, всё время стоит, отдыхает.
Челд патпа́, а таб ā кунда́ӄӄэт ӱголбат.	Солнце зашло, а он совсем недалеко утащил.
Паҗӓлбат поп, чайм ӱдэ́шпат.	Наколол дров, чай пьёт.
Кужа́т лыбва́тпа, латта́р ай омнэмба́.	Когда стемнело, покойник снова сел.
Ҷэ́нҷа: «Кунда́ӄӄэт тат ма́шэк ӱголбал! Кужа́т ны́льҗик ман ҷвэ́ҷэн ӱголле?	Говорит: «Далеко ты меня утащил! Когда так до места доставишь?
Омдле́ авре́шпеш, ыг ларымбе́ш. Та́льҗел пет ларымбле́ндэ, а ти̇ ыг ларымбе́ш. Мат та́шэнд та́дырлебе, ундо́ фаӈ ӱниголап орра́лбет».	Садись ужинай, не бойся. Завтрашнюю ночь будешь бояться, а теперь не бойся. Я тебя потащу, только крепче за ремни держись».
Ӱголле та́дрыт латта́р та́бып, ӄарт удэрна́.	Потащил покойник его, утром остановился.
«Важэ́шпленд, тӱ ме́шплел, — ҷэ́нҷа, — та́дрет ма́шэк ӄарт, чельҗӧ́нӷот удре́ш ай паҗӓлешпет поп. Ко́чек по па- җӓлешплел».	«Давай вставай. Огонь раскладывай, — говорит, — тащи меня утром, с обеда останавливайся и дрова заготавливай. Много дров наготавливай».
Ны́льҗик таб и ме́мбат.	Так он и сделал.
Ӱдот омнэмба́ авэргу́ — важэмба́ латта́р ай ҷэ́нҷа: «Калымбле́ндэ пялга́лк, ыг ӄондэ́ш, оӄӄорле́ поп панэ́шплел тӱнд, шэд чурэлпо́ онэ́нҗэгэнд ме́лел. Пахтырле́ндэ тӱ че́ресь, катэ́лешплендэ чурэлпо́ӽе. Ларымбле́нд нап, код няннэ́ ҷа́җла».	Вечером сел ужинать — встал покойник и говорит: «Останешься один, не спи, всё время дрова подкладывай в костёр, два посоха себе сделай. Через костёр прыгать будешь, посохом отбиваться. Бойся того, кто впереди идти будет».
Онҗ (латта́р) ӄвэ́нба.	Сам (покойник) ушёл.
Мидэрны́т на ӱрге́лап ай амба́т, ко́бла ай кана́ла калымба́т.	Догнал тех товарищей и съел, пушнина и собаки остались.
Та́бэн встречь ныльҗи́ же латта́р э̄дэутэ ҷа́җа.	Ему навстречу такой же покойник из посёлка идёт.
Дра́каҷэгу табла́ ӄвэ́тэмбадэт.	Учинили они драку.
Ā амна́л латта́р оӄӄэрле́ орху́л э̄җьла.	Не голодный (сытый) покойник всегда сильней будет.
Амба́т на латта́р нап, ӄод э̄дэутэ тӧ́мба.	Съел этот покойник того, кто из посёлка пришёл.
Амба́т ай чвэ́ссе па́ранна.	Съел и обратно пошёл.
Ӱрге́ манэмба́ — ҷа́җа латта́р, пя́ргэт халдыбо́ӷэт ӱголбат. ́	Товарищ видит — идёт покойник, брюхо по земле тащится.
«Ыг ларымбе́ш ӄо́дэпнай, — ҷэ́нҷа, — калымбле́нд нынд, а мат ӄвэ́лаге, ӄа́йгыт ку́мбак, нача́т. Мат ку́долешпак та́шэнд на́тко, ӄай нача́т э̄ӽа арк латта́р.	«Никого не бойся, — говорит, — оставайся здесь, а я пойду, где умер, туда. Я провожал тебя потому, что там был другой покойник.
Таб вес бы амба́т ти̇́гэдэп. Табла́п мат амба́м — на́тко орху́л э̄җембак.	Он бы вас всех съел. Их я съел — поэтому сильным стал».
Ко́блап, ӄайл мат кватпа́м о́ӄӄэрэмҗэл пе́тӄэт, — онэ́нҗэгэн и́лел, а нап, ӄай шэдэмҗе́л пе́тӄэт кватпа́м, — ко́ссып тадле́л, тавле́л ман ӷвэ́еп».	Пушнину, которую я добыл в первую ночь, возьми себе, а ту, что во вторую ночь добыл, в жертву принеси, выкупи мою душу»
Ай ӱрре́җемба.	И потерялся.
На са́быль э̄ӽа.	Это вправду было.
Ӄа́йгыт э̄ӽа — ā тӓнва́м, ундо́ нынд, Кэ́тӄэт, э̄ӽа.	Где было — не знаю, но это здесь, на Кети, было.

Чу́мэл җӓре́

Уго́т ми́нан ка́гала кунда́ӄӄэт э̄дэутэ э̄ӽат. Ми ара́лҗэгала кунда́ӄӄэт паӄӄле́шпыӽат. Ā кунда́ӄӄэт табла́ паӄӄле́шпыгу ларымбыӽа́дэт. Уго́т ӄа́йлда латта́рла э̄ӽат, табла́ ка́гаутэ важэ́шпыӽадэт — на́тко табла́п и ларэмбэӽа́дэт. Ныльҗи́ латта́рлаутэ э̄җембадэт на ӄу́ла, ӄод ӄышкле́шпэдэл ӄу́мба а́ли на ӄу́ла, ӄо́дып паӄӄле́шпыӽат ā фаӈ, ӄо́штэл ҷвэ́ҷэӷэт. Таб хош ӄа́йгыт ӄу́шпа — паӄӄле́шпыгу на́дэ онҗ ҷвэ́ҷэӷэт. Ныльҗи́ латта́р оӄӄэрни̇́иппа́ элле́ вандо́ӽе. Табэна́н э̄җешпыӽат варг тэ́вла. Табла́ ӄу́лап аве́шпыӽат. Ло́зла — табла́ и э̄ят латта́рла. Таве́к тав о́ӄӄэр ҷэ́нҗэп кадле́бе. Ма́җел ӄу́ла ӄвэ́саӷ маҗӧ́нд. Тӧ́ӽат маҗӧ́нд, нача́т ҷы́рлап ҷоҷэмба́дэт. Табла́ тэт э̄ӽат, вес варгыӽа́дэт о́ӄӄэр ста́нӷэт. О́ӄӄэр ма́җел ӄуп ку́мба. Кыгыӽа́дэт та́бэп нынд чунд паӄӄэлгу́. «Кунда́ӄӄэт ā ӱглешплай!» — ҷэ́нҷат. ́ Та́бэт ӱрге́ ҷэ́нҷа: «На́да ӱглешпэгу ́ нянэ́. Кужа́т ти̇ ā кыга́лт — мат пялга́лк ӱглешплебе. Кана́ла э̄ят». Табла́ ундо́ ко́чек кватпа́дэт ма́җел ху́рулап. Ӄвэ́ссат то и́гу ҷы́рлап. «Тат манэмбле́нд латта́рланд, каче́ ми манэмбла́ут, а тат ӄвэ́лендэ маҗӧ́нд ниӈгыгу́ онҗ ҷы́рлап ай та́бэт (латта́рт)» — ҷэ́нҷат. Ны́льҗик и ме́мбадэт. Шэдэмҗе́л че́лӷэт карт ӱрге́ ӄвэ́нба маҗӧ́нд, а на шэдэӷу́т калымба́т. Омби́ таб ӄвэ́нба, на шэдэӷу́т таӄӄэлба́дэт вес табе́лат ко́блап ай ӄвэ́ссаӷ. Онҗ, латта́рт, та́бэт ӱрге́л табе́лат ко́блап таӄӄэлба́дэт ай ӄвэ́саӷ, кана́лап и́ӽадэт. Ӱрге́ тӧ́мба ӱдот чвэ́ссе, манэмба́ — ӱрге́лат ча́ӈгва, табе́ла ча́ӈгва, латта́р пялга́лк иппа́. Шэ́кэгу калымба́. «Мат латта́рэп хугулҗэ́ ӱголлебе», — онэ́нҗэгэнд ҷэ́нҷа таб. Тӱп ме́мбат, чайм пярҷэ́шпа, таб омнэмба́ чайм ӱдэгу́. Омби́ латта́р омдэ́шпа. Парква́ таб: «Тат ӄайко́ ма́шэк кыча́лҗэшпанд?» Манэмба́ — табэна́н варг тэ́вла оромба́дэт. Латта́р ҷэ́нҷа: «Тат ма́шэк аӽа́ ларымбе́ш, мат важэмба́к тассэ́ кулва́тпэгу. Чайм ӱдэ́шплел. Чайм ӱдле́ндэ, мат маҗӧ́нд ӄвэ́лаге». Важэмба́ латта́р то́льҗьлан ай ӄвэ́сса, ӄанду́к орху́л мярг пу́эт. Ӄарт тӧ́мба, ӄа́йда хаҷме́л ӄэ́лбат стан кӧ́ӷэт. «Ти̇ ниӈгле́шпет ко́блап, хе́лал че́лӷэт тэ́ка хе́мелла». Ай латта́рӽе э̄җемба. Шэдэмҗе́л пе́тӄэт таб ай ква́тпат ко́блап. Каче́ ҷэ́нҷа: «Тапче́л тат ӄвэ́лендэ хугулҗэ́, та́дрет вес ко́блап ай ма́шэк». Таб ӱголбат. Кана́лат ча́ӈгва. Хаҷме́к, оӄӄорле́ ныӈга́, фэ́шкэлҗэмба. Челд патпа́, а таб ā кунда́ӄӄэт ӱголбат. Паҗӓлбат поп, чайм ӱдэ́шпат. Кужа́т лыбва́тпа, латта́р ай омнэмба́. Ҷэ́нҷа: «Кунда́ӄӄэт тат ма́шэк ӱголбал! Кужа́т ны́льҗик ман ҷвэ́ҷэн ӱголле? Омдле́ авре́шпеш, ыг ларымбе́ш. Та́льҗел пет ларымбле́ндэ, а ти̇ ыг ларымбе́ш. Мат та́шэнд та́дырлебе, ундо́ фаӈ ӱниголап орра́лбет». Ӱголле та́дрыт латта́р та́бып, ӄарт удэрна́. «Важэ́шпленд, тӱ ме́шплел, — ҷэ́нҷа, — та́дрет ма́шэк ӄарт, чельҗӧ́нӷот удре́ш ай паҗӓлешпет поп. Ко́чек по па- җӓлешплел». Ны́льҗик таб и ме́мбат. Ӱдот омнэмба́ авэргу́ — важэмба́ латта́р ай ҷэ́нҷа: «Калымбле́ндэ пялга́лк, ыг ӄондэ́ш, оӄӄорле́ поп панэ́шплел тӱнд, шэд чурэлпо́ онэ́нҗэгэнд ме́лел. Пахтырле́ндэ тӱ че́ресь, катэ́лешплендэ чурэлпо́ӽе. Ларымбле́нд нап, код няннэ́ ҷа́җла». Онҗ (латта́р) ӄвэ́нба. Мидэрны́т на ӱрге́лап ай амба́т, ко́бла ай кана́ла калымба́т. Та́бэн встречь ныльҗи́ же латта́р э̄дэутэ ҷа́җа. Дра́каҷэгу табла́ ӄвэ́тэмбадэт. Ā амна́л латта́р оӄӄэрле́ орху́л э̄җьла. Амба́т на латта́р нап, ӄод э̄дэутэ тӧ́мба. Амба́т ай чвэ́ссе па́ранна. Ӱрге́ манэмба́ — ҷа́җа латта́р, пя́ргэт халдыбо́ӷэт ӱголбат. ́ «Ыг ларымбе́ш ӄо́дэпнай, — ҷэ́нҷа, — калымбле́нд нынд, а мат ӄвэ́лаге, ӄа́йгыт ку́мбак, нача́т. Мат ку́долешпак та́шэнд на́тко, ӄай нача́т э̄ӽа арк латта́р. Таб вес бы амба́т ти̇́гэдэп. Табла́п мат амба́м — на́тко орху́л э̄җембак. Ко́блап, ӄайл мат кватпа́м о́ӄӄэрэмҗэл пе́тӄэт, — онэ́нҗэгэн и́лел, а нап, ӄай шэдэмҗе́л пе́тӄэт кватпа́м, — ко́ссып тадле́л, тавле́л ман ӷвэ́еп». Ай ӱрре́җемба. На са́быль э̄ӽа. Ӄа́йгыт э̄ӽа — ā тӓнва́м, ундо́ нынд, Кэ́тӄэт, э̄ӽа.

По-русски

Раньше у нас кладбища далеко от посёлков были. Наши старики далеко хоронили. Близко они боялись хоронить. Раньше какие-то чудовища бывали, они из могил вставали — вот их и боялись. Такими чудовищами делались те люди, кто проклятым умер, или те люди, кого хоронят неправильно, на плохом месте. Он хоть где помирает — хоронить надо на своём месте. Такой покойник всегда лежит исподь лицом. У него появлялись большие клыки. Они людей ели. Лозы — они есть покойники. Вот одну быль расскажу. Охотники ушли на охоту в тайгу. Пришли в тайгу, там ловушки поставили. Их было четверо, все жили в одном стану. Один охотник умер. Решили его здесь в землю закопать. «Далеко не потащим!» — говорят. Его товарищ говорит: «Надо тащить вперёд. Если вы не хотите — я один утащу. Собаки есть». Они уже много зверей добыли. Пошли снимать ловушки. «Ты смотри за покойником, потом мы смотреть будем, а ты пойдёшь и снимешь ловушки свои и его (покойника)». Так и сделали. На другой день утром товарищ пошёл в тайгу, а те двое остались. Только он отошёл, те двое собрали всю пушнину и ушли. Свою, покойника, его товарища пушнину собрали и ушли, собак взяли. Товарищ пришёл поздно вечером назад, смотрит — товарищей нет, белок нет, один покойник лежит. Ночевать остался. «Я покойника домой утащу», — сам себе говорит он. Костёр развёл, чай закипает, он сел чай пить. Вдруг покойник садится. Кричит он: «Ты пошто меня пугаешь?» Смотрит — у него клыки выросли. Покойник говорит: «Ты меня не бойся, я поднялся с тобой говорить. Давай пей чай. Чаю напьёшься, я на охоту пойду». Встал покойник на лыжи и ушёл, как сильный ветер подул. Утром рано пришёл, что-то тяжёлое бросил около стана. «Теперь снимай шкуры, на целый день тебе хватит». Опять покойником сделался. На вторую ночь он опять добыл пушнины. Потом говорит: «Сегодня пойдёшь домой, унеси шкуры и меня». Он тащит. Собак нет. Тяжело, всё время стоит, отдыхает. Солнце зашло, а он совсем недалеко утащил. Наколол дров, чай пьёт. Когда стемнело, покойник снова сел. Говорит: «Далеко ты меня утащил! Когда так до места доставишь? Садись ужинай, не бойся. Завтрашнюю ночь будешь бояться, а теперь не бойся. Я тебя потащу, только крепче за ремни держись». Потащил покойник его, утром остановился. «Давай вставай. Огонь раскладывай, — говорит, — тащи меня утром, с обеда останавливайся и дрова заготавливай. Много дров наготавливай». Так он и сделал. Вечером сел ужинать — встал покойник и говорит: «Останешься один, не спи, всё время дрова подкладывай в костёр, два посоха себе сделай. Через костёр прыгать будешь, посохом отбиваться. Бойся того, кто впереди идти будет». Сам (покойник) ушёл. Догнал тех товарищей и съел, пушнина и собаки остались. Ему навстречу такой же покойник из посёлка идёт. Учинили они драку. Не голодный (сытый) покойник всегда сильней будет. Съел этот покойник того, кто из посёлка пришёл. Съел и обратно пошёл. Товарищ видит — идёт покойник, брюхо по земле тащится. «Никого не бойся, — говорит, — оставайся здесь, а я пойду, где умер, туда. Я провожал тебя потому, что там был другой покойник. Он бы вас всех съел. Их я съел — поэтому сильным стал». Пушнину, которую я добыл в первую ночь, возьми себе, а ту, что во вторую ночь добыл, в жертву принеси, выкупи мою душу» И потерялся. Это вправду было. Где было — не знаю, но это здесь, на Кети, было.