Певица из-за печки
Обские напевы селькупов Нарымского края, с. 42.
Певица из-за печки
Были времена, когда пенились реки, жизнь кипела вокруг, и юрты наши не пустовали, как сейчас… Я родилась в маленькой приобской деревне –– Воронья деревня) Парабельского района Томской области, которая находилась на берегу р. Оби. Появилась я в селькупской семье потомственных рыбаков. По рассказам мамы – Евдокии Константиновны, наш отец Пётр Никифорович принадлежал к какомуто известному остяцкому роду. Она говорила, что пришёл он вместе с братьями и племянниками с Тыма.
Позднее моя дочь Виктория Вейдаш обнаружила в книге Н. М. Карамзина «История государства Российского» интересный факт об одном историческом деятеле с фамилией Таузак. Карамзин писал о нём: «Ермак взял в плен Кучумова сановника Таузака, который, искренностью спасая жизнь, сообщил им все нужные для них сведения о земле своей и, будучи за то освобождён, известил царя, что предсказание сибирских волхвов сбывается, ибо сии кудесники уже давно, как пишут, вопили на стогнах о неминуемом скором падении его державы от нашествия христиан. И Таузак описывал казаков людьми чудесными, воинами неотделимыми, стреляющими огнём и громом смертоносным навылет, сквозь латы» (Карамзин, 1989. С. 623). Я считаю (мне кажется), что эта фамилия схожа с нашей: Таузак – Тузак.
Прадед наш служил народу,
Воевал он за свободу.
И мы продолжаем служить,
Традиции предков хранить!!
Эти стихи я написала для песни «Парень сибирский», которая посвящена моему племяннику Александру Александровичу Тузакову. Ещё в начале 1990-х годов он начал работать (и до сих пор работает) вахтовым методом от нефтяной компании в лесу на вездеходе, обслуживает нефтепровод. Ему нужно было срочно перевезти две бочки горючего с одной точки на другую. Это было зимой, в сильный мороз, ночью. В лесу было много волков, и если бы заглох мотор трактора, были бы непредсказуемые последствия. Он, конечно, справился, мотор не заглох, горючее довёз, и сам остался жив-здоров. Эти события, рассказанные моей сестрой Татьяной, очень взволновали меня, и я решила написать о нём стихи. Впоследствии получилась такая песня:
Парень сибирский, парень примерный,
Кто тебе выдумал титул «бессмертный»?
Волки следом бегут,
Остановись – сожрут!
В данный сборник песня не вошла, так как до конца мелодия к этим стихам ещё полностью не написана, дорабатывается. Из моих детских воспоминаний: самое раннее – я машу красной шапочкой отъезжающей от берега реки завозни (большой лодке). Как выяснилось позже, это был 1943 год, когда второй раз провожали отца в армию – в город Киселёвск Кемеровский области. Уже давно закончилась война, а он до сих пор идёт домой… У меня с детства было всегда одно желание – петь! Лютый холод, мы голодные сидим с девочками под крыльцом сельского совета, ждём родителей с собрания и мечтаем. Я говорю, что стану певицей или артисткой. И сколько себя помню, с детства я всегда пела: на улице, дома, в лесу, на реке, управляя обласком (долблёной лодкой). Помню, мне 7 лет. Первый класс. Январь. Холодно. Я сижу, учу стихотворение за печкой в интернате народов Севера в д. Ласкино. А воспитатель Ю.Ю. Своровский разучивает со старшими девочками песню. Я притихла, слушаю и невольно подпеваю, да так увлеклась, что запела громко. Все замолчали и слушают меня. Потом, буквально из-за печки, меня вывели и поставили рядом с хором. С тех пор я стала петь вместе со взрослыми, а о себе всегда говорила: «Я – певица из-за печки!».
| Вышла из-за печки девочка-певица, | Ҷанҗа шогор кӧгэутэ лэрэмбэл надэлика, |
| В платьице холщовое успела нарядиться, | Конҗэл каборгоп чамбытпа шэрныт, |
| Пела песенки про то, что родней на свете: | Лэрӽыт лэрлап, ӄай фаӈ эя ҷвэҷэӷыт: |
| Про леса, поля, тайгу и большие реки! | Шӧт, нӱрла, маҗь, варг кыгела чат. |
Эти стихи я написала в начале 1990-х годов. Не думала, что когда-то буду собирать, записывать и обрабатывать селькупский фольклор, сама начну сочинять песни, и, тем более, стану автором официального гимна «Мы коренные» для малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации1. Однако это случилось в моей жизни. До чего же верным кажется библейское изречение: "Неисповедимы пути Господни." Никто не знает своего будущего, как сложится его жизнь….
Уже давно от деревни Ласкино и других селькупских юрт остались одни названия… Но хотелось бы надеяться, что останутся также и мои песни, записанные на аудио- и видеоносители, положенные на ноты, опубликованные в этой книге:
1. Напев о матери
Я взяла в свой репертуар песню о матери, опубликованную в сборнике «Старинные и современные селькупские песни» (Салехард, 1999. С. 19). Пою её на диалекте северных селькупов. Составитель сборника Юрий Юнкеров записал эту песню от Татьяны Петровны Куболевой, уроженки с. Ратта, которая трудилась в стойбище для своей семьи. Много напевов хранилось в её памяти: пела она за любой работой – в чуме, в лодке, в нарте. Многое не успела передать она людям – умерла в 45 лет. Главный смысл её напева: – Дети мои, дети, песни петь я не умею. Не я пою – душа поёт. Я считаю, что эта песня является образцом старинного селькупского фольклора, дошедшего до наших дней. Это внутрислоговой распев на звук «э» сверху вниз придаёт ни на что не похожий колорит, завораживает слушателя и в то же время передаёт душевную теплоту поющего, своё отношение к окружающему миру.
Как пишет Ю. Юнкеров, «по языческим верованиям селькупов, люди жили между нижней и верхней частью земли. Умершие умирали лишь внешне, они покидали мир в обличье медведей и продолжали обитать в том же жизненном пространстве, но жили в верхнем мире, и также со своими семьями, родами» (Юнкеров,1999. С.4). Татьяна Куболева поёт о том, что там, наверху, стало больше наших предков, чем живых осталось на земле.
2. Напев рыбачки – Ӄвэлҷэдэл нӓлгулат лэр
В 1982 году мы готовили концертную программу к И̇-му фестивалю северных народов «К северу от Томска», который проходил в Москве. Я ездила по районам Томской области, чтобы с помощью людей, знающих родной язык, перевести тексты песен. Мне хотелось, чтобы на фестивале в Москве звучал селькупский язык. Программа получилась обширная, разнообразная. В неё были включены старинные напевы и современные песни, а также частушки, танцы и рассказы. Эту программу готовил режиссёр-постановщик А. Дорман, художник по костюмам Е. Березина, музыкальный руководитель Е. Станишевский, балетмейстер В. Петриева.
Когда-то в детстве я слышала от односельчан напев о рыбачке.
Евгений Станишевский (преподаватель Томского областного музыкального училища г. Томска) положил его на музыку. Изначально напев был только на русском языке и с мелодией. Е. Станишевский записал этот напев нотами (сделал нотирование). Русские слова на селькупский язык перевела Валентина Ивановна Пырсова – селькупка Каргасокского района, которая также была участницей И̇-го фестиваля в Москве: она пела песни, исполняла частушки, танцевала:
| Почему ты плачешь? | Ӄайко тат чурандэ? |
| Почему ты плачешь? | Ӄайко тат чурандэ? |
| На берегу Оби, | Колдогыт кэт парогэт, |
| На берегу Оби. | Колдогэт кэт парогэт. |
О чём поётся в напеве? Девушка едет на обласке и поёт о своём любимом. Он женится на другой девушке, а она обращается к матушке Оби и просит (это вступление к песне, или предисловие):
| «Охлади, река, моё сердце! | «Кандэлжлел, кыге, ман хиҗем! |
| Если больше не встретимся мы, | Кужат тассэ ми а̄ чвэдэмблай, |
| Лишь тебе одной доверяю я | Ундо тэка оӄӄэрэмҗэл мат |
| Песню вечной любви». | Мешпам лэрэп надэртэ чат.» |
У каждого народа есть своя главная река, своё озеро. Для селькупов Нарымского края такая река – это Обь. Русский учёный И. И. Мечников называл реки «великими воспитателями человечества». Для селькупа река – это мировая ось, космический путь, соединяющий нижний и верхний миры, смысл родины (земля – это живое существо, а вода – это душа Земли-матери). Селькупы называли Обь – Колд.
Когда в 2004 г. лингвисты проводили опрос у населения Парабели, что значит для них река Обь, русские отвечали – это просто река. Селькупы же с уважением называли её «наша матушка Обь», «кормилица». А на вопрос, что для вас значит тайга, русские ответили – «лес», а селькупы называли его «батюшка» – он кормит, обувает, одевает. В напеве рыбачки селькупка («чумэл ») обращается к Оби как к живому существу.
3. Мать-Сибирь – Ав-Сибирь.
Это современная песня, в которой прославляется наша Сибирь и матушка Обь. Эти два понятия неотделимы друг от друга. В этой песне вокальная интонация сочетается со словесным текстом. В припеве этой песни «Ав – Сибирь» отразился своеобразный ритмический рисунок мелодии:
Ӄай, най, най, най. Ӄай, най, най, на.
Ӄай, най, най, най, на. Ӄай, най, най,най.
Ӄай, най, най, на. Ӄай, най, най, най, на.
Впервые исполнение этой песни было в 2014 году на фестивале «Легенды Севера». В песне 3 куплета с припевом, завершается песня такими словами:
| Купол неба светел и широк. | Нушуньҗ пар квеҗея ай ҷанҗ. |
| Живи вечно ты, земля родная! | Варгленд кочек пот, чарҗел кадэр. |
| Много в ней тропинок и дорог, | Кочек табнан хурпликат ай ватт, |
| Лишь одна ведёт к родному краю. | Оӄӄэр ватт кудолба ман ҷвэҷэн. |
Припев:
Ӄай най, най, най, ӄай най, най, на.
Ӄай най, най, най, на. Ӄай най, най, най.
Ӄай най, най, на. Ӄай най, най, най, на.
4. Воронья деревня – Квэрэл эд
Бабушка Анна Малькова (Чинина) рассказывала про род Ворона, к которому она относилась. Историю про этот род Ирина Анатольевна Коробейникова рассказала Надежде Николаевне Михеевой, которая написала об этом стихотворение. Впоследствии Ирина Анатольевна перевела на селькупский язык, а руководитель вокального ансамбля «Варг кара» Надежда Петровна Калинкина сделала нотную запись, и, вот уже несколько лет, вокальный ансамбль «Варг кара» исполняет этот напев на различных праздниках и фестивалях.
| У всех селькупов родовые есть поверья, | Вес чумэлӷуланан эят тамдэрэт чумҗула, |
| Откуда род пошел, от птицы или зверя. | Кун эҗемба тамдыр, ти̇гэлхурулан али хурун. |
| А мой род Ворона расправил крылья, | Кулет тамдыран тула оромбадэт, |
| Из сказок детства возродился былью. | Кыбамарлат чаптэлаутэ челымба сабыль. |
В моей памяти остались воспоминания о детских и юношеских годах, проведённых в родной эд):
| На родимом месте нет селения, | Ми̇нан ҷвэҷэгэт Квэрэл чаӈгва, |
| Только птица ворон всё кричит. | Омби ти̇гэл квэрэ ти̇лҗырба. |
| Древняя забытая деревня – | Арамбэл аулҗэмбэл Квэрэл эд, |
| Ой как было весело здесь жить! | Кандук э̄ӽа фаек нынд варгу! |
Восклицания «эй – чӧ, эй – чӧ, у – у» характеризуют атмосферу заброшенности и пустоты.
Я попыталась пройти по проторенным нами в детстве тропам и рассказать о своей жизни. У ветлы, которая стояла в конце деревни, многие односельчане фотографировались на память. Только она и осталась сейчас, и вороны выводят своих воронят в дуплах, расположенных на ней. Хоть ветла эта и не была священным деревом, но её оберегали, возле неё собиралась вечерами молодёжь, жгли костры, играли и пели люди.
Я думаю, что жизнь голосистой деревни Ласкино когда-нибудь возродится, и новое поколение споёт свои песни, как пели их когда-то мы. Раньше мы пели так, что было слышно даже на другом берегу Оби. Пусть берега Оби снова услышат молодые голоса, которые будут с новой силой прославлять нашу матушку Обь!
5. Лебединая песня –Ҷиӈӷыл лэр
Помню, в деревню Ласкино приехала семья учительницы начальных классов Надежды Георгиевны Вагиной (Каратаевой). У неё были дети: два мальчика и две девочки. Старший сын Валерий учился и жил вместе с нами в д. Новосельцево, в интернате народов Севера. Мы вместе ходили пешком из Ласкино в Новосельцево на учебу (12 километров по проселочной дороге), а в субботу возвращались из интерната домой. Валера помогал мне учить уроки по математике, возил на обласке из Ласкино в Новосельцево и обратно. Когда ему купили велосипед, он катал всех девочек по очереди от клуба до дома, а меня – до известной ветлы! Я замечала, что мне он уделял больше внимания, чем другим. Это была первая любовь…
Думаю, потому возникли наши хрупкие и нежные чувства, что ему нравились мои песни. В память о юношеских годах, об исчезнувшей родной деревне, и
о мальчике, катавшем меня на велосипеде от клуба до ветлы, зародилась эта песня:
| В ливе травы не кошены, стоят - нами заброшены … | Нӱрэгэт нӱҗ а̄ паҗӓлба, |
| И теперь я точно знаю, но не ведаю, когда | Ныӈгадэт, миӽе коталба, |
| По небесному по краю | Ватт вес чальчӧлҗэмба, |
| И моя взойдёт звезда. | Надэртэ ай тӓрба. |
6. «Песня про обласок» – Лэр анд чат
Когда закончился первый районный фестиваль коренных народов Севера «Все юрты в гости к нам» в 2003 году в с. Парабель Томской области, я решила навестить племянницу Наташу, которая жила в д. Копыловке Колпашевского района. До Инкино меня подвезли друзья, дальше я ехала на катере. На следующее утро мой русский зять Михаил собрался на рыбалку, и я попросилась с ним. Обласок, в котором мы ехали, был старенький, между бортами протекала вода, приходилось отчерпывать воду. До места доехали благополучно, посмотрели траву для покоса, затем стали проверять сети. Рыбы было много. Линей маленьких он отпускал, взял всего 2–3 больших, как лепёшки, еще выбрали из сетей язей, окуней, щук больших. Я удивилась, что он рыбачит правильно, по-селькупски, расставляет сети вдоль тальников.
С рыбой по заливному лугу мы ехали без страха, не боялись, что потонем, а когда выехали на реку – там течение быстрое.
Я гребла и вычерпывала воду ковшиком, а он сказал мне:
– Ух, ты, старая остячка, всё знаешь и всё успеваешь! <>br>
Вечером я попросила его рассказать какое-нибудь стихотворение, так как знала, что он пишет стихи. Михаил стал рассказывать, что жене Наталье посвятил много стихов, и стал напевать некоторые из них: «На носу обласка нарисую цветок и к тебе погребу я на дальний песок». Спел он песню и про селькупские чирки (что обует их и пойдёт её встречать), и про сенокос (как косили сено, ночевали в пологе, и как жужжали комары, а рыба плескалась в застругах – ямках, где осталась вода).
Потом я обработала его мелодию, и благодаря его стихам, получилась «Песня про обласок»:
| Долго падера драла кудри Матушки-Оби. | Мӓргэл пальҗӧ кэтэӽыт каҗ авэн Колдэн. |
| Мы не виделись давно. Сердцу хочется любви. | Ми а̄ чвэдэмбай кундаӄӄэн. Хиҗем надэргу кыга. |
| Наконец, потихло всё, не дождусь я до зари. | Омби лӓмалҗа вес, аӽа аҷлебе мат кэнтыӓп. |
| Аромат весны хмельной шепчет мне сегодня: «Жди!» | Ӱшэрбэл ӧдэт ап шэптэш мека таплеч: «Аҷэд!» |
7. Плач о двух соснах
На реке Оби пароходы раньше приставали на Большом веретье – теперь там озеро образовалось, земля поднялась, остров удалился на 12 километров. Старое русло Оби называется Кальҗа, а река Обь прорыла новое русло, по которому теперь ходят баржи, катера и пароходы. На Большом веретье стояли две сосны, на которые наши предки завязывали лоскутки, ленточки, клали дары – эти деревья считались священными, их почитали и охраняли. В 1950-е гг. к Большой веретье стали приставать пароходы, которые ходили по Оби. В топку парохода кидали чурочки. Каждый населённый пункт, куда заходил на пристань пароход, должен был заготовить дрова-чурочки. Ласкинские чурочки были из тополя и ветлы и поэтому сгорали быстро, их не хватало до следующего населённого пункта. Председатель рыбартели «Красный остяк» заставил спилить эти священные для селькупов сосны на чурочки для парохода.
По рассказам Марии НазаровныТагаевой, когда пилили вторую сосну, односельчане слышали стон. Все испугались, и разбежались кто – куда.
Об этом горьком для жителей моей земли событии сложился у меня напев-молитва в память о священных соснах.
| Моя земля | Мат ҷвэҷом |
На берегу Оби стояли две сосны.
Прости нас, Господи, прости,
Что их спилили без вины...
На берегу Оби.
Сосны спилили..., могилы предков заросли!!! Но осталась пам–– деревня на высоком берегу). Деревень нет, а память о счастливом детстве осталась. Квэрэл эд (Воронья деревня)
«На краю села ветла манила
Пышностью раскидистых ветвей.
В дуплах воронят своих хранила,
Отражаясь в памяти моей».
А пароходики, гудя на пристани,
Везли меня, девчонку, по Оби.
И вдаль я всматривалась пристально,
И вальсы танцевала до зари.
Наши люди с фамилиями Тагаевы, Саиспаевы, Мальковы, Тайзаковы, Тузаковы, Иженбины, Киргеевы, Колотовкины, Ипоковы, Тагины, Тобольжины, Мартыновы по сей день живут на родной обской земле, занимаясь традиционным промыслом (рыбачат, охотятся, собирают дикоросы), и многие из них знают эту историю и жалеют срубленные на чурочки сосны до сих пор.
Вера Тузакова